Настоящая наука

Многие верующие критикуют науку и доказательный метод. Это и понятно: доказательный метод не оставляет церковным чудесам и шанса на правдоподобность. Однако некоторые хитрые сторонники бога проявили смекалку и пошли дальше этого. Они изобрели весьма лукавый трюк, назовём его “настоящая наука”. Возможно, вы уже догадались, о чём я.

Суть этого трюка заключается в следующем. Приверженцы “настоящей науки”, наоборот, нисколько не отрицают доказательный метод. И они утверждают, что церковные чудеса, ровно как и летающие на пране аггрегаты с телекинезом и прочая мифологическая фэнтезятина возможна и, более того, давно доказана. Вот только среди учёных есть некий тайный заговор, согласно которому всё чудесное-неординарное, не вписывающееся в имеющиеся научные представления, заранее отвергается. Поэтому учёные – это, по большей части, защитники догм, а не исследователи, потому что “настоящую” науку они отрицают.

Несложно понять, что же именуется “настоящей наукой”: это лишённые “официальных” ограничений “исследования”, которые не побоятся пойти за пределы принятого. Которые пытаются доказать существование бога, торсионные поля, перенос излучения на воду, гомеопатию, френологию, птицегадательство, телепатию, и так далее.

Я, на самом деле, был бы и рад это принять, но для поддержки правоты своих чудаковатых представлений сторонники “настоящей науки” не придумали никаких весомых доказательств и вообще ничего иного, как обвинить представителей академической науки в заговоре. Это может показаться очень глупым ходом, однако любителей чудес, по всей видимости, это не смущает. Более того, их подкупает удобность такого приёма в популистских дискуссиях.

Мол, мы правы. А если вы с нами не согласны, это не наши аргументы слабы, это вы ошибаетесь и ничего не понимаете на самом деле, как участник заговора, “инквизиции науки”!

В таком подходе отражены важные принципы аргументации верующих людей: склонность к конспирологии, навязчивое преподнесение абсурдных утверждений как абсолютно верных изначальных посылов и любовь переходить на личности.

Пожалуй, одним из самых ярких защитников “настоящей науки” является философ Роберт Антон Уилсон. В своей неплохой книге “Новая Инквизиция” Уилсон силится доказывать несостоятельность доказательного метода, ага, и ещё упрекает научное сообщество в игнорировании нелицеприятных для науки “фактов” (вроде наблюдений кенгуру в Аризоне, описанных в газете) в угоду некоего идола научных догм.

На первый взгляд, труд Уилсона производит благородное впечатление: это некая попытка пролить свет истины сквозь некую конспорологическую дымку, окружающую сообщество недобросовестных учёных. Но есть один важный момент: эту дымку Уилсон придумывает и нагнетает сам. А свет его “истины” не просвечивает дальше первого подтверждения валидности его построений.

Очень удобно строить свою книгу на борьбе с неким идолом инквизициторства академической науки, при этом упуская из виду то, что этот идол является лишь плодом фантазии автора. И вот каким образом он может зарождаться в умственной утробе Уилсона и его последователей.

Сторонники “настоящей науки” не придумывают и не открывают ничего принципиально нового, и у них просто нет аргументов для защиты своих страных, хотя порой и забавных, идей. И в такой ситуации они для защиты этих идей не придумывают ничего лучше, как просто переадресовать ответственность. Нет, это не мы неспособны ничего надёжно доказать! Это вы не способны наши “доказательства” оценить!

В качестве таких “доказательств” Уилсон приводит выдержки из газет, свидетельства “очевидцев” и заметки в старых американских журналах.

Пыль антикварной газетной желтой макулатуры, конечно, может отдавать своей романтикой старых сплетен. Однако не стоит забывать, что к рассказам очевидцев чудес стоит прислушиваться лишь в том случае, если шанс их свидетельствам оказаться неправдой заведомо ниже, чем шанс того, что сами “очевидцы” просто лгут.

Нет, это не Роберт Уилсон не обладает валидными, доказуемыми, проверяемыми фактами. Это негодяи из новой инквизиции заговора против “настоящей науки” не способны быть чуткими к поразительным свидетельствам чудес от “очевидцев”.

Почему, собственно, я должен слушать всякую ересь (не случайно вибираю это слово), если её защитники не в состоянии привести валидные доказательства в её пользу? Вместо этого они ссылаются на некий заговор науки, философские аспкты психологии учёных, новую инквизицию и притеснение “истинных” знаний. Но почему всё это преподносится как нечто такое, что должно казаться убедительным??

Впрочем, я, как и многие другие исследователи, совершенно не сторонник гонений на носителей идей “настоящей науки”. Прикиньте, как было бы круто, если бы рак и СПИД действительно можно было бы побеждать молитвами, если бы в озере Лох-Несс водился бы настоящий плезиозавр и если бы, скажем, случайно выпавшие при тасовании кубиков наборы чисел могли бы в точности предсказывать будущее конкретного человека! Это было бы превосходно!

На самом деле, Уилсон извращает отношение представителей официальной науки к чудесам. Академическое сообщество вовсе не жаждует бросаться на каждого, кто в чудеса-юдеса верит и пропагандирует. Напротив, оно с радостью бы приняло их в научный оборот при первой же подходящей возможности. Но здесь есть одна важная деталь: такой возможности попросту нет.

Учёные так же склонны строить предположения, как и сторонники псевдоначных воззрений. Отличие учёных состоит в том, что они, видимо, не имеют синдром учителя литературы. Поэтому академические исследователи понимают разницу между своими предположениями и фактами. И самый закоренелый академический учёный был бы только лишь рад тому, чтобы Нэсси внесли в список видов хордовых. Однако официальный исследователь не имеет доказательного мостика между мнимым и реальным. Поэтому для него Нэсси остаётся лишь сказкой. И он, несмотря на все свои симпатии к плезиозаврам и желания их лицезреть вживую, вынужден признать, что их просто нет. В то время, как сторонники “настоящей науки” топят за Нэсси и прочие непризнанные чудеса, совершенно забывая про то, что их восторг веры в чудеса совершенно не доказывает эти чудеса. Но вот появись у них валидные доказательства, это изменило бы дело коренным образом.

Кстати, учёные много раз за всю историю науки признавали нелицеприятные для неё факты. С изобретением паравозов некоторые видные исследователи того времени считали, что движение со скоростью более 40 миль в час будет крайне вредным для человека. Поэтому паравозы не требуются, и их вообще бы надо запретить. Чтож, сейчас мы без проблем летаем на самолётах, у которых скорость бывает куда больше 400. Да и наша Земля несётся в космосе со скоростю под несколько киломеров в секунду!

Учёные начала XX века не верили в возможность химического анализа звёзд. Более того, считали это принципиально невзоможным, потому что “кусочек звезды нельзя поместить в пробирку и привезти в лабораторию для исследований”. Однако сейчас мы знаем, что спектроскопия звёзд даёт довольно детальную информацию об их химическом составе.

Химики-неорганики 1950-х годов даже и не думали о возможности существования валентных соединений благородных газов. Десятилетие позже были открыты комплексные фториды ксенона.

И так далее.

Список открытий, изменивших научные воззрения, столь необъятен, что привести его полностью нет ни малейшей возможности. Однако важно то, что академические учёные меняют свою точку зрения, появись проверяемые аргументы в поддержку иной.

Проверяемые аргументы куда весомее, чем их отсутствие, маскируемое под рассказы о заговорах, преследованиях тайн и прочей шелухе.

Последователи “настоящей науки” имеют все признаки типичного религиозного мышления, но просто оно скрыто под другой личиной, на сей раз просто более лицемерной. Однако суть его нисколько не изменилась: доказательный метод и академические исследования по-прежнему игнорируется (и не важно, по какому именно поводу), учёные по-прежнему обвиняются в неправоте, ограниченности и критикуются, ну а далёкие от науки и обладания эрудицией служители культа приписывают себе обладание истинными знаниями. Которое “ограниченные учёные” просто не в состоянии осознать.

Настоящая наука строится на проверяемости, а не на мифическом злом умысле групп учёных, воюющих против странной, но забавной, уилсоновской “правды”.

Я, как исследователь, был бы крайне рад практическому подтверждению красивых сказок. Однако их пока нет, поэтому чудеса “настоящей науки” так и остаются красивыми, но совершенно сказочными чудесами.

PS Читайте также про особенности религиозного мышления, которое отвергает факты, но превозносит догматы.